Наиболее драматично и кроваво события развивались в Германии, растоптанной и униженной державами-победительницами, но отнюдь не умиротворенной и поэтому потенциально опасной. После ноябрьского перемирия 1918 года страна погрузилась в хаос, в котором крах экономики был еще далеко не самым страшным явлением. Некогда вполне стабильное общество раскололось на непримиримые, часто экстремистские группировки крайне правых и крайне левых. Они создали собственные военизированные организации, ряды которых пополняли привыкшие к пороху и крови озлобленные фронтовики, не отыскавшие места в мирной жизни и полностью дестабилизировавшие внутриполитическую ситуацию. В 1919 году государственную власть попытались захватить левые силы, однако боевики добровольческого корпуса "Фрейкор" потопили их восстание в крови. Правые стремительно консолидировались, по стране множились тайные суды "Феме", приговаривавшие людей к смерти по усмотрению подпольных обществ, но полиция не могла, а часто и не желала пресечь начавшийся террор. Не прекращались попытки военных взять политическую жизнь общества под свой контроль, чему упорно противостояли молодые демократические институты возникшей на руинах Германской империи Веймарской республики.
Обстановка в стране в значительной степени зависела от позиции иностранных держав. Наибольшую активность проявляла Франция, за сто лет пережившая четыре нашествия немцев и не желавшая подвергнуться следующему. На мирных переговорах возглавлявшаяся Жоржем Клемансо делегация была полна решимости взвалить на своего исторического соперника и врага максимум ограничений и репараций, чтобы навсегда лишить его шанса на восстановление. Франции было недостаточно просто ослабить Германию, она преследовала цель расчленить ее и создать буферное прирейнское государство. В 1919 году эту концепцию вполне откровенно озвучил маршал Фош: "Франция не может довольствоваться разоружением Германии, безразлично, будет ли это разоружение произведено добровольно или нет: Военная безопасность, построенная на такой зыбкой основе, была бы иллюзией. Для Франции и для Бельгии существует только одна гарантия против германского нападения - постоянное обладание переправами через Рейн. Линию Рейна можно удерживать сравнительно небольшими силами, если Рейнская провинция будет освобождена от пруссаков: Если случится война, то победит та сторона, которая раньше завладеет переправами через Рейн" . Парижская мирная конференция не удовлетворила это стремление французов, но их разведка отнюдь не сочла вопрос исчерпанным. Наоборот, задача раскола Германии стала для нее приоритетной, и основные усилия 2-го бюро генерального штаба и Службы разведки сосредоточились именно на раздувании сепаратистских настроений в Баварии и районе Рейна. Отсутствие средств к существованию у значительной части населения полуразрушенной и ограбленной страны предопределяло легкость вербовок ее граждан на материальной основе, благодаря чему французская разведка приобрела множество новых источников.
Позиция Великобритании была несколько иной. Ее не устраивала перспектива чрезмерного усиления Франции и исчезновение определенного баланса сил в Европе, а лежавшие тяжким бременем на экономике Германии непомерные репарации препятствовали открытию ее рынка для сбыта английских товаров. Британский премьер Болдуин недвусмысленно заявил: "Для Англии как деловой нации ясно, что если от Германии потребовать чрезмерных платежей, то от этого больше всего пострадают сама Англия и ее союзники" . Берлин пытался играть на этом, однако его тайная дипломатия приносила незначительные плоды. Лондон не желал открыто становиться на дороге у французов, и когда немецкий министр иностранных дел Вальтер Ратенау обратился к Британии с просьбой об облегчении условий репараций, то получил отказ. Германия пугала союзников угрозой революции из-за развала экономики ввиду неподъемных репарационных платежей и отказалась согласиться с установленной для нее суммой в 226 миллиардов золотых марок. Ответом на это в 1921 году стала оккупация Дуйсбурга и Дюссельдорфа, затем страна лишилась части Верхней Силезии, отданной послушной Польше. Франция развернула успешную работу по дестабилизации постоянно меняющихся правительств и расколу Германии на части. В 1923 году ее армия оккупировала Рур, и Германия мгновенно утратила 88% производимого угля, 48% железа и 70% чугуна, рухнул курс немецкой марки, но, как возмездие, за ним зашатался французский франк и вся европейская валютная система. К концу 1918 года доллар США равнялся примерно 4 маркам, а на пике инфляции 15 ноября 1923 года он стоил уже 4,2 триллиона марок . Правительство Веймарской республики вынуждено было с такой быстротой выпускать банкноты, что не хватало времени на печатание их с обеих сторон. Иногда казначейство просто штамповало добавочные нули на существовавших купюрах и выпускало их в обращение уже по новому номиналу. Финансовая катастрофа повлекла за собой взрыв националистических настроений, развитие военизированных организаций фашистского типа и рост влияния рейхсвера.
У руководства британской разведки сохранялась ложная убежденность в неактуальности ведения агентурных операций по Веймарской республике. Она располагала несколькими агентами в Берлине и Гамбурге, а также полностью сориентированной на германское направление сетью в Голландии, однако низкая квалификация агентов не позволяла СИС должным образом оценивать обстановку. Недостаток внимания усугубляли финансовые и кадровые проблемы разведки в целом. Еще до резкого уменьшения ассигнований на секретные службы Лондон выделял на оперативную работу по Веймарской республике 30 тысяч фунтов в год, поэтому из соображений экономии в Европу одновременно направлялись не более трех штатных сотрудников из общего числа в тридцать человек. Они вяло вербовали источников среди местного населения для освещения текущих событий, но далее этого СИС не шла. Информация не подразделялась на военную, экономическую и политическую, информационно-аналитической службы не существовало вообще, поэтому и вся внешняя разведка, и ее оценки носили поверхностный характер. Это привело к тому, что набиравшее силы нацистское движение ускользнуло от внимания Лондона, и внезапное усиление Национал-социалистической рабочей партии Германии (НСДАП) оказалось для СИС и Форин офис совершенно неожиданным и неприятным сюрпризом, к которому никто не был готов.
Советские спецслужбы действовали в Германии принципиально иначе. Большевики рассматривали Веймарскую республику как наиболее перспективную страну для продолжения революции в мировом масштабе, а немцы, в свою очередь, пытались использовать Советскую Россию для облегчения бремени Версальского мира. По этим причинам оба государства вскоре установили друг с другом совершенно особые взаимоотношения. При подавлении восстания спартаковцев в 1919 году немецкая полиция захватила и арестовала члена Политбюро ЦК РКП(б) К. Б. Радека, но очень быстро из убогой камеры в берлинской тюрьме Моабит он был пересажен в другую, вполне комфортабельную, которую использовал как рабочий кабинет и даже принимал там посетителей из внешнего мира. С этого момента отсчитывается военное сотрудничество обоих государств в тайный обход решений Парижской мирной конференции. Первоначально Москва и Берлин рассматривали лишь возможность совместных действий на случай конфликта одной из сторон с Польшей, являвшейся опорой Версальской системы на Востоке, однако уже в начале 1921 года в министерстве рейхсвера была создана специальная группа для взаимодействия с РККА. В марте того же года начались переговоры о производстве на территории РСФСР запрещенной для Германии военной техники, а 11 февраля следующего года руководство рейхсвера и Красная Армии подписали временное соглашение о сотрудничестве.
* * *
Продолжение - в полной версии текста.
|
