День 10 мая 1940 года продемонстрировал, что вермахт достиг абсолютной стратегической внезапности и при этом гарантировал свой тыл заключенными с Советским Союзом двумя договорами о ненападении и о дружбе. На рассвете 136 дивизий вермахта нанесли внезапный удар по 135 дивизиям противника, из которых французских было 94, английских - 10, бельгийских - 22, польская - 1, голландских - около 8. При кажущемся равенстве сил немцы имели абсолютное превосходство в танках, поскольку против 3 бронетанковых и 3 легких механизированных дивизий французов располагали 10 танковыми дивизиями, которые с воздуха поддерживали 3800 самолетов люфтваффе. Германская армия нанесла обходной удар через Голландию и Бельгию и избегла риска увязания в затяжных и кровопролитных боях по прорыву "линии Мажино". Это решение было принято на основании изучения добытой абвером в августе 1939 года схемы укрепленных районов, показавшей их низкую плотность на границе с Бельгией и ставшей исходной точкой планирования кампании 1940 года. 14 мая капитулировала голландская армия, 17 мая немцы заняли Брюссель. С ходу форсировав Маас, 1200 танков группировки фон Клейста прорвались через Северную Францию и вышли к побережью в районе Кале. Главные силы союзников в количестве свыше 40 дивизий были окружены вблизи Дюнкерка и прижаты к морю, стратегическими же резервами, как выяснилось, Франция не располагала. Оборона страны оказалось полностью дезорганизованной. Дороги забили потоки беженцев, перемешанных с бросившими оружие солдатами из разбитых частей, а с воздуха их бомбили и обстреливали немецкие самолеты. Связь и управление войсками были нарушены, транспортные коммуникации перерезаны. Фронт рухнул. Отдельные контратаки боеспособных французских частей не могли изменить ситуацию в целом, а в это время союзные войска с 26 мая по 4 июня спешно эвакуировались из района Дюнкерка через пролив. 215 тысяч англичан и 123 тысячи французов и бельгийцев сумели ускользнуть на Британские острова, еще 58 тысяч своих войск англичане вывезли ранее. Все тяжелое вооружение и оснащение разбитой армии было брошено и досталось немцам, в плен попали 40 тысяч французских солдат и офицеров. Из прикрывавших и обеспечивавших эвакуацию 693 английских кораблей и плавсредств 224 были потоплены, еще столько же повреждены, при этом потери немецкой авиации составили всего 130 самолетов.
Британская пропаганда объявила дюнкеркскую катастрофу большим успехом, позволившим спасти армию для дальнейших сражений. Фактически же англичане и прибывшие в страну французы и бельгийцы были совершенно небоеспособны из-за отсутствия тяжелого вооружения, а эвакуация, которую в данном случае было бы правильнее именовать бегством, никогда не считалась способом боевых действий, при помощи которого можно выиграть войну. Разгром во Фландрии означал неизбежное падение Франции, что не замедлило произойти. Немцы развивали наступление по направлению к Парижу и 14 июня без боя заняли его, на западе их войска вышли к побережью в районе Бреста, на юге достигли рубежа Бордо - Виши - Лион. 10 июня войну Франции объявила и рассчитывавшая на свою долю военной добычи Италия. Правительство эвакуировалось вначале в Тур, затем в Бордо и ситуацию в стране не контролировало. 16 июня подал в отставку премьер-министр Рейно, его место занял маршал Петэн, обратившийся к немцам с просьбой о перемирии, которое и было заключено 22 июня 1940 года в Компьенском лесу. Западный фронт прекратил существование. Отныне Франция делилась на оккупированную зону (ЗО) и "свободную зону" (ЗЛ) или "неоккупированную зону" (ЗНО) с административным центром Виши, ставшим резиденцией марионеточного правительства Петэна. Под ногами германских солдат лежала практически вся Европа, и Гитлер 19 июля предложил Британии заключить мир, на что Черчилль ответил категорическим отказом. Вторая мировая война продолжалась, и Франции была уготована в ней роль далеко не великой державы.
Согласно условиям перемирия, правительству Виши позволялось иметь вооруженные силы в составе 100 тысяч человек, флот, который следовало разоружить, заморские территории (колонии) и спецслужбы . К этим последним относились как традиционные разведывательные и контрразведывательные органы, так и вновь созданные специально для изменившихся условий структуры, призванные обеспечивать устойчивость режима и подавлять возможные антигерманские проявления, хотя первоначально таковые и не обнаруживались. Население было слишком деморализовано внезапным и сокрушительным разгромом столь мощной в военном отношении державы. Немецкая оккупация воспринималась как неизбежное зло, противиться которому и бессмысленно, и опасно. А поскольку существование следовало продолжать в любых условиях, причем по мере возможности достойное, то усилия французов были направлены главным образом не на сопротивление, а на приспособление. Кроме того, на настроения людей сильно повлияло поведение Великобритании, которое большинство из них расценивало как предательское, не слишком при этом заблуждаясь в отношении его сути. Дальнейшие действия Лондона, в особенности июльская операция "Катапульта" по захвату и уничтожению французских кораблей в Тулоне, Касабланке, Дакаре, Оране и других военно-морских базах, включая Плимут, лишь укрепили уверенность в справедливости такой оценки. Давно утратившие национальную гордость граждане Третьей республики предпочитали вести спокойное существование. Пламенные бойцы Сопротивления, несгибаемые подпольщики, романтичные юноши в беретах и шарфах в основном существовали лишь в художественных произведениях деголлевской и позднейшей левой пропаганды. Средний француз как в "свободной зоне", так и в оккупированной части страны предпочитал не ввязываться в сомнительные предприятия и скорее сотрудничал с оккупационными или местными властями, в том числе их полицейскими и карательными органами, нежели помогал разведчикам или партизанам. Ситуация еще более сдерживалась позицией вечного дестабилизирующего фактора - коммунистической партии. Следует напомнить, что в 1940 и первой половине 1941 года СССР официально считался другом Третьего рейха, и поэтому позиция ФКП состояла в исключении любых враждебных по отношению к Германии действий. Однако отдельные эксцессы все же случались, и поэтому правительство Петэна предпочло сформировать несколько различных служб для укрепления внутренней безопасности и выполнения своих обязательств перед немцами.
Таковыми являлись различного рода полицейские формирования, наиболее активным и экстремистским из которых была милиция. Авторы ряда исторических исследований относят к гражданским спецслужбам также и Бюро по антигосударственным проискам (БМА), но это абсолютно неверно. Они просто смешивают этот военный оперативный орган с почти одноименной Службой по подавлению антигосударственных происков, образованной в Париже и возглавляемой Детмаром. Для обозначения понятия "антигосударственные происки" французы в обоих случаях использовали одну и ту же аббревиатуру МА ("Menees Anti-Nationales"), поэтому подобное заблуждение вполне объяснимо. Но в действительности именно здесь пролегает водораздел между коллаборационистскими гражданскими спецслужбами побежденной Франции и ее военными оперативными органами, по преимуществу не смирившимися с позорным поражением и действовавшими в труднейших условиях постоянной угрозы оккупации юга страны.
Предыстория создания БМА восходит к периоду, непосредственно последовавшему за подписанием перемирия, когда перед руководителями спецслужб вооруженных сил Франции встал вопрос о характере их дальнейшей деятельности. Начальник СР полковник Риве уверил своих подчиненных в том, что разведка и контрразведка против прежних противников будет вестись и далее, но на германском и итальянском направлениях - на нелегальной основе: "Наша деятельность должна продолжаться и оставаться секретной и невидимой. Никакая иная позиция не приемлема. Прекращение борьбы для нас хуже, чем непростительная ошибка, оно будет равноценно позору" . Полковник напомнил о периоде начала 1920-х годов, когда рейхсвер обеспечил свою спецслужбу нейтральным прикрытием, и пообещал, что в сложившихся условиях французская армия поступит аналогично.
Первоочередной задачей СР и ССР являлось сохранение архивов и картотеки оперативных учетов. Именно на этом настаивали Риве и бывший резидент в Гааге майор Ги д'Але, летом 1940 года сменивший Ги Шлессера на посту начальника контрразведки. Для этого и для обеспечения продолжения агентурных операций против прежних противников было принято решение разделить оперативные органы на официальные и подпольные, скрытые от глаз германской и итальянской комиссий по перемирию, а также от чужих спецслужб. Проще всего было со 2-м бюро, которое занималось преимущественно информационно-аналитической работой. После разгрома страны оно сохранило кадры и продолжило свое существование, даже не сменив названия, поскольку немцы ничего против этого не имели. Вместо ушедшего в отставку генерала Гоше бюро возглавил полковник, впоследствии генерал Луи Барель. Свою деятельность на новом посту он начал с визита в посольство США, где попросил учесть, что в душе является противником Германии и готов оказывать делу борьбы с ней посильную помощь, если таковая будет востребована. Кроме того, он направил курьера к известному ему резиденту СИС в Женеве с аналогичными предложениями. Барель желал подстраховаться на случай любого варианта развития событий, поэтому одновременно и сотрудничал с немцами, и трижды посылал в Лондон для ведения переговоров полковника Жоржа Груссара ("Эрик"). Позднее Груссар ведал вопросами связи с Сопротивлением, которые осуществлялись в Швейцарии, подальше от глаз органов государственной безопасности Виши. Барелю не пришлось длительное время возглавлять 2-е бюро. В начале 1942 года он был снят со своего поста за англофильство, считавшееся в "свободной зоне" Франции одним из тягчайших грехов, и переведен на службу в Северную Африку, а приблизительно через год погиб в авиационной катастрофе при посадке самолета в Бейруте.
Иначе обстояло дело с 5-м бюро, которое подлежало роспуску и по условиям перемирия, и как орган военного времени. Это и было сделано, однако лишь формально, а фактически его офицеры не покинули свои рабочие места и продолжали руководить агентурой. Рассчитывать на длительное сохранение данного факта в секрете было бы непростительной наивностью, поэтому после длительных размышлений и споров командование французской армии, считавшее войну не законченной, а просто временно приостановленной, решило создать у противника впечатление коренной реформы разведки и контрразведки в направлении сужения сферы их деятельности и резкого ограничения активности. Немцы и итальянцы должны были поверить, что разведка отныне сосредоточивается во 2-м бюро, а СР и ССР распускаются за ненадобностью. Но любые утверждения о том, что армейские органы безопасности упраздняются полностью, были бы шиты белыми нитками, поэтому вместо них следовало создать некую слабую, практически децентрализованную, но реально действующую структуру. Помимо прочего, нелегальные разведывательные и контрразведывательные органы не смогли бы нормально функционировать без легальной надстройки, и это было второй задачей намечавшейся к созданию службы. Высшим авторитетом в этой сфере в глазах армейского командования являлся полковник Риве, и именно по причине своей популярности он был вынужден уйти в фиктивную отставку, хотя и сохранял в той или иной степени контроль над всеми военными спецслужбами Виши. Его официальным преемником стал майор, впоследствии подполковник Перруш, руководивший не только центральным аппаратом СР, но и ее периферийными точками в Лилле, Бельфоре, Тулузе, Марселе, Алжире и небольшими постами при штабах военных округов.
* * *
Продолжение - в полной версии текста.
|
