Дальнейший жизненный путь террористов после ареста, как и практически все обстоятельства этой темной истории, изобилует странностями. В описываемый период времени борьба со шпионажем, террором, диверсиями и иной подрывной деятельностью, за исключением вооруженных сил и войск НКВД, а также охрана первых лиц в государстве, на безопасность которых непосредственно покушались арестованные, являлась исключительной компетенцией Наркомата госбезопасности и его местных органов. Следовательно, сразу же после ареста Таврин и Шилова должны были попасть сначала в райотдел НКГБ, а затем далее по вертикали – вплоть до наркомата госбезопасности СССР. Точнее, должны были бы, если бы не были взяты вместе с шифрами и обнаруженной несколько позднее рацией. Именно это предопределяло их дальнейшую судьбу: всех захваченных агентов-радистов следовало допрашивать, в частности, на предмет возможной радиоигры с их участием, причем с 1943 года даже в тыловых районах страны это направление являлось исключительной монополией ГУКР “СМЕРШ” НКО. Была утверждена инструкция по организации и проведению радиоигры с противником, в которой особо отмечалась необходимость не терять ни секунды драгоценного времени во избежание возникновения у противника даже тени подозрения в возможном провале радиста. В случаях, когда цель и задачи предстоящей игры были еще неясны, руководителям территориальных органов НКГБ вменялось в обязанность проводить экстренную перевербовку прибывших агентов и от их имени давать подтверждение о благополучном прибытии. В этой обстановке военной контрразведке требовалось срочно принять решение о возможности и целесообразности привлечения Таврина и Шиловой к радиоигре. Счет шел буквально на часы, поэтому любые “зигзаги” с передачей агентов в другие, непрофильные ведомства были совершенно недопустимы. Параллельное следствие в связи с изменнической деятельностью захваченных агентов по-прежнему оставалось компетенцией органов госбезопасности, но оно должно было проводиться именно параллельно с радиоигрой.
Однако, если судить по опубликованным документам, в дело по неизвестным причинам активно вмешался Отдел по борьбе с бандитизмом (ОББ) Наркомата внутренних дел СССР. Во всяком случае, доступные документы свидетельствуют о том, что информацию об арестованных имел ОББ УНКВД Смоленской области, хотя в его сферу ответственности они никак не попадали. Функциональные обязанности Отдела по борьбе с бандитизмом были обозначены недвусмысленно:
“Изъятие активного подполья, организующего бандитизм и повстанчество, изъятие дезертиров и лиц, уклоняющихся от службы, выявление и очистка СССР от нелегалов, выявление и изъятие оружия, боеприпасов… организация деятельности истребительных батальонов, ликвидация авиадесантов и агентурно-оперативная деятельность по розыску преступников”[ 1 ].
Данная структура, предназначенная для борьбы со всеми видами политического, антисоветского и уголовного бандитизма и подполья, была создана в 1938 году в составе Главного управления милиции (ОББ ГУМ) НКВД СССР, а 4 апреля 1941 года аналогичные отделы и отделения появились в НКВД республик и УНКВД краев и областей. 30 сентября того же года ОББ был выведен из состава милиции и стал самостоятельным отделом наркомата. По укрупненной классификации, он относился к категории не оперативно-чекистских, а административно-оперативных органов. После выделения органов безопасности из состава НКВД ОББ остался на прежнем месте с прежними функциями и в сентябре 1944 года пребывал в стадии подготовки к назначенной на 1 декабря реорганизации в Главное управление по борьбе с бандитизмом (ГУББ). Структура отдела на описываемый момент включала секретариат и девять отделений, семь из которых (с 1-го по 7-е) ведали отдельными регионами СССР, 8-е – борьбой с дезертирами и уклоняющимися от призыва, 9-е – разведкой (имеется в виду разведка бандформирований). Как видим, ОББ был структурой весьма серьезной и очень загруженной текущими делами, но одновременно и никак не связанной с противодействием шпионажу и террору. Подпись начальника ОББ/ГУББ А. М. Леонтьева имеется на многих делах оперативных игр, подчиненные ему структуры разрабатывали ряд германских агентов, однако все это работало только тогда, когда эпизоды имели отношение к официальному списку задач ОББ. В противном случае согласовывающая подпись начальника ОББ/ГУББ оставалась простой формальностью, а его заведование участия в радиоигре не принимало.
Достаточно странно, что захваченные агенты были, видимо, отправлены в Москву хотя и в НКГБ СССР, но именно по линии борьбы с бандитизмом. Такой вывод можно сделать из спецсообщения о задержании агентов немецкой разведки Таврина и Шиловой, подписанного, в частности, начальником отдела ББ УНКВД Смоленской области и оперуполномоченным 7-го отделения ОББ НКВД СССР. Кстати, последнее обстоятельство тоже дает немалую пищу для недоуменных размышлений, поскольку указанное подразделение отвечало за Западную Сибирь, Урал, Верхнюю и Среднюю Волгу и Центральную полосу РСФСР. Смоленская же область, наряду с Ленинградской, Московской, Калининской, Воронежской, Курской, Орловской, Тульской, Рязанской, Вологодской, Мурманской областями и Карело-Финской АССР, входила в сферу компетенции 6-го отделения. Каким образом оказался в Смоленске оперуполномоченный 7-го отделения и что он там делал, остается загадкой. Ссылки на то, что работники милиции не передали чекистам арестованных Таврина и Шилову, а отправили по своей вертикали на правах задержавших их, не могут являться разумным объяснением. К проведению следствия над агентами-террористами НКВД имел примерно такое же отношение, как, например, Главное артиллерийское управление Красной Армии, если бы агенты были случайно захвачены бойцами-артиллеристами, то есть никакое. Тем не менее, судя по спецсообщению, задержанные вместе с вещественными доказательствами были направлены в НКВД СССР – в нарушение всей системы работы с выявленной и обезвреженной агентурой противника на территории СССР.
К слову, и само спецсообщение в целом, во всяком случае, в опубликованном виде, выглядит достаточно странно, причем не только по содержанию, но и по форме. Историческая ценность этой публикации весьма сомнительна, поскольку подобные документы в научный оборот так не вводятся. В публикации из документа исчез гриф (должен быть “Совершенно секретно”), отсутствуют указание адресата, которому оно направлялось, равно как и список рассылки, номер экземпляра, регистрационный номер и дата. Неясно также, почему в публикации указаны только должности подписавших спецсообщение, что также несовместимо с правилами и практикой делопроизводства. Резоны этого неясны. Очевидно, что в 1993 году фамилии этих оперработников уже не могли составлять секрета. Возможно, в оригинале все перечисленные реквизиты присутствуют и просто были опущены публикатором, однако это обстоятельство следовало оговорить специально. Пока же перечисленные факты заставляют задуматься о степени подлинности документа, который в опубликованном виде вызывает серьезные сомнения. Похоже, что читателям предоставлена существенно отредактированная в каких-то целях версия подлинного спецсообщения.
Существует, кстати, еще один документ, цитата из которого наглядно демонстрирует степень достоверности сообщений, направлявшихся из местных органов госбезопасности в союзный наркомат. Исполняющий обязанности начальника УНКГБ по Смоленской области К. Стальнов докладывал наркому НКГБ СССР Меркулову следующее:
“Начальник Кармановского РО НКГБ Смоленской области (Федосеев. – И. Л.) сообщил по телефону, что в ночь с 4 на 5 сентября с. г. на территории района приземлился вражеский самолет с экипажем 8 чел., 2 из состава экипажа задержаны РО НКГБ. Задержанные назвались разведчиками-парашютистам[и], сообщили, что с ними вместе приземлились еще 6 человек разведчиков. Для организации розыска и задержания остальных на место выслан самолет с оперативной группой из руководящего состава УНКГБ”[ 2 ].
Весьма примечательный текст. В нем полностью искажены обстоятельства задержания летчиков, им приписаны показания, которые они явно не давали и давать не могли, заслугу в задержании агентов уже тогда приписал себе Федосеев, ни единым словом не упомянувший о Ветрове, да и информация о направленном в безаэродромное Карманово самолете с опергруппой также, безусловно, не соответствует действительности.
* * *
Продолжение - в полной версии текста.
_________________________________________
ГАРФ. Ф. 9478, оп. 1.
Макаров В., Тюрин А. Лучшие спецоперации СМЕРШа. Война в эфире. М.: “Яуза”, “Эксмо”, 2009. – С. 279.
|
